Русская баня. Обычаи, суеверия, традиции.

Как баня становилась из языческой христианской. Истоки традиций.
Лев Гумилев в книге «Древняя Русь и Великая Степь» пишет, что христианство трудно приживалось на Руси Киевской, но еще труднее у славянских племен, покоренных киевскими князьями.
Военная победа над славянскими язычниками – вятичами была одержана Владимиром Мономахом, но духовная или, точнее, идеологическая победа заставила себя ждать до XIV в. На самой Руси в узком смысле слова (Киев, Чернигов, Переяславль) двоеверие существовало долго.


Самый древний культ – почитание духов умерших – устоял вплоть до XX в. Эти духи - навии - требовали от живых людей немного: угощения в Чистый четверг и вытопленной бани с приготовленными полотенцами, на полу бани рассыпали золу с пеплом, а на другой день находили на золе следы, похожие на куриные, в чем усматривали доказательство посещения бани покойниками – «приходили к нам навии мыться».
Разумеется, священники утверждали, что приходили бесы, но, самое интересное, факт этот под сомнение не ставили. После того как баню готовили для навий и поддавали пару, люди не входили туда до следующего дня. Весь обряд был отнюдь не обременителен.
Внедрение греческой веры и культуры, христианства, привело к некоторому усложнению системы, т. е. сыграло роль негэнтропийного импульса. Там, где язычество устояло, – у полабских славян – победили немцы в конце XII в. А там, где создались сложные системы, – на Руси, в Польше, Чехии – немецкий натиск был остановлен. Таким образом, «навьи чары» сыграли для славянского этногенеза достаточно положительную роль. Христианские церковники махнули на них рукой, оставили баню в покое, уничтожив лишь те культы, которые практиковали кровавые жертвоприношения, т. е. разновидности сатанизма.

В летописи, приписываемой монаху Нестору «Повесть временных лет» описано парение в бане новгородцев. Нестор, уже с позиций христианства пишет о банях, относя события ко тому времени, когда св. Апостол Андрей Первозванный, проповедуя в Киеве евангельское слово, отправился затем и в Новгород, где узрел чудо – парившихся в бане людей. По описанию Нестора люди, парившиеся в бане, были похожи были по цвету кожи на сваренных раков: «Придите в Новгород и увидите, как разожгут свои печи докрасна, разденутся, и хвощутся, и обольют себя квасом, и снова хвощутся прутьями молодыми, и бьются сами, и то с ними станет, что слезут чуть живые, и обольются студеной водою, и только тогда оживут…».


А вот «Радзивилловская летопись» повествует о мести княгини Ольги древлянам за смерть мужа. Прибывшим к ней послам древлян Ольга повелела: «Помоетесь и придете ко мне». Те в жарко истопленную баню вошли и парились. И спросила Ольга, нравится ли им баня, и повелела зажечь (баню) от двери, там все и сгорели».

В «Радзивилловской летописи» повествуется также и о том, что в 907 году в Договоре князя Олега с Греками были специальные условия, в коих оговаривалось, чтобы войска Олеговы даром пользовались греческими банями: «и да творят им мовь, сколько хотят».

Уже с XI века при христианских православных монастырях существовали общественные бани для неимущих, бедных, разорых крестьян и странников. Об этих банях упоминается в Уставе Великого князя Владимира Святого от 996 года.

В 1091 году епископ Ефрем, в последствии - Киевский митрополит, повелел «заводить строение – банное врачево и всех приходящих безмездно (т.е., бесплатно. -ред.) врачевать». В эти же годы монах Киево-Печерского монастыря Агапий, прославившийся как искусный врачеватель, исцелял больных травами и баней. По монастырскому уставу больных полагалось мыть в бане три раза в месяц.

В летописях XI-XII в. в. упоминается водопровод, построенный для «Ярославова дворища». Московские князья брали воду для бани из Москвы-реки или из реки Неглинной. Позднее, в начале XVI в., по приказу Ивана Каметы проложили от реки вглубь берега за стены Кремля дубовую трубу и подавали воду к глубокому колодцу-тайнику, из которого уже бадейками ее разносили куда нужно.

Церковники смогли навязать населению мнение считать местную, не византийскую баню «поганой». Не принизив баню – как материальный факт – невозможно было принизить «бывших» языческих богов. Поэтому церковь через монастырские указы и негласные распоряжения все таки довела дело до победного конца.

В бане запрещалось ставить иконы и молиться. Так как там живет нечистая сила, запрещалось вносить в баню с собой одежду. Нельзя было также «поганую банную утварь» приносить в избу. После же мытья и парения считалось необходимым окатить себя чистой студеной водой или окунуться в озеро или речку, независимо от времени года, зимой же покататься по снегу, чтобы смыть с себя всю нечисть. Не сделав этого, человек не имел права войти в церковь.

Вообще, в тот же день сразу после бани ходить в церковь не полагалось. Поэтому уже в новые христианские времена «банный день» не был привязан к святым дням – пятнице и воскресенью, но допускался в день, который был святым только для иудеев – в субботу. «Помни день субботний: иди в баню». «Те, кто моется по воскресеньям, будут постоянно болеть.» Последнее суеверие широко распространено в городской среде и в наши дни. Даже «банище» (место, где раньше стояла баня) долгое время считалось нечистым и строить на ней избу не годилось. В редких случаях допускалось ходить в баню также и во вторник с четвергом. В понедельник не рекомендовалось «девкам голову мыть – косы велезут».


Были и особые ритуальные дни, в которые положено было париться в бане. В Месяцеслове находим: «23 июня – Аграфены купальницы: начало купанья; накануне (и в ночь) Ивана Купала собирают лечебные и знахарские коренья и травы. Моются и парятся в банях; общее купание с песнями и прочими забавами.

Но в народной медицине, как и встарь, горячая парная баня продолжала считаться одним из основных целебных средств против многих болезней. »Баня – мать вторая или мать родная. Баня парит, баня правит. Коли б не баня, все б мы пропали». В бане читались заговоры над больными лихорадкой, страдающими от различного рода нагноений и кожных заболеваний; распарив больного, правили вывихи и переломы.

Баня также как и при язычестве играла большую роль в свадебном обряде – помыться и попариться перед венчанием и после брачной ночи считалось необходимым условием. Баня продолжала фигурировать в обрядах, связанных с рождением ребенка. Предложить уставшему путнику истопить для него баньку было необходимым условием гостеприимства для русского народа, вспомните, чем укорял Иван-царевич Бабу-ягу – тем что баньку истопить не предложила.

Помимо очищения в буквальном значении, мытье в бане, несмотря на всю ее «нечистость», воспринималось как действо, имеющее цель очищения духовного и ритуального. «Баня все грехи смоет». В связи с этим паренье в бане рожениц после разрешения от бремени, невест перед венчанием и супружеской пары после первой брачной ночи имело почти религиозный, хотя и не христианский, характер обязательный практически по всей России.

Баня также по-прежнему использовалась и в качестве места поминовения умерших. »По словам древнерусского поучения домонгольской эпохи, в [Великий четверг]… предлагают мертвым разную пищу и топят для них бани; посреди бань насыпают пепел, и если потом замечают на этом пепле следы, тогда говорят: «приходили к нам навья (покойники) мыться»

В некоторых областях России верили в «банную бабушку» — дряхлую добрую старушонку, помогавшую от всех болезней. К ней обращались с заговором, когда мыли больного золотушного ребенка в первый раз после рождения. По поверьям в нетопленой бане всегда живет особый дух, часто вредящий людям «байниха», «банная бабушка», «обдериха». Особенно она не любит рожениц, и их нельзя оставлять в бане одних. Банная бабушка, банная матушка – мифическое существо, обитающее в бане: дряхлая добрая старушка, лечит от всех болезней. Появление банной бабушки иногда непосредственно связано с родами: она сопутствует роженице и ребенку; обычно доброжелательна к слабым, больным.

Чаще чем в «бабушку» верили в «банника», «банного». Опасались во время мытья стучать и кричать, а то «банный» невзлюбит. Горячий пар на время выгонит его из бани. По поверью, если в один вечер три очереди людей вымылись в бане, настает очередь мыться «банному», и человеку в это время оставаться в ней опасно, «банный» не даст ему мыться. В лучшем случае, «банный» может испугать моющегося. Будет плескаться из кадок холодной и горячей водой, швыряться горячими каменьями с каменки или выбежит, хлопнув дверью, за баню и будет бормотать там гробовым, страшным голосом. В худшем варианте – сдерет с живого кожу (его ведь представляли с когтистыми лапами вместо рук и ног). Он истязает и замучает до смерти тех, кто приходит в баню не благословясь или около полуночи, особенно в ночи под праздники или святки.

«Банника» представляли и в виде кота со сверкающими глазами, собаки или лягушки. Когда впервые топили новую баню, бросали сверху на печь соль в виде жертвоприношения баннику. Ему жертвовали также черную курицу, кости которой закапывали под порогом. Мыться в бане предпочитали около пяти — семи часов пополудни, но ни в коем случае поздно вечером, иначе банник и каменку разломает, и всю воду выльет.

При входе в баню обращались с приветствием к баннику, а при выходе благодарили его: «Спасибо тебе, Байнушко, на парной байничек». Чтобы не сердить банника, старались во время мытья не греметь, не стучать и громко не разговаривать. Нарушающего этот порядок человека банник мог испугать, бросая камни с печи, и даже содрать с него живьем кожу.

Если банник начинает сердиться, то моющимся людям следует двигаться к выходу задом наперед. Уходя из бани, оставляли баннику метлу, кусок мыла и воду в лохани, чтобы он мог помыться. Когда последний жар, три раза сходят в баню – четвертый не ходи: «баннику» надо мыться. Приговаривают, в баню идут: «Банный князь, Возьми нашу грязь, Дай нам чистое тело». Обратно идут: «Спасибо, банюшка, обмыла». Метелка, мыло — в бане все остается. Воду в бане до конца никогда не выливают, чтоб хозяин помылся.

В банях остригали волосы, ногти, затем их сжигали или закапывали в землю, иногда пускали в проточную воду, но реже, – неизвестно где остриженные волосы могли выплыть, и неизвестно кто мог бы ими воспользоваться в колдовских целях.

Разумеется, в банях и колдовали. Если девушке нужно было приворожить милого, да так, чтобы «вовек не разлюбил», она должна был выдернуть из веника хворостину, положить ее под порог, дождаться, пока порог переступит ее любезный, а уж потом бежать с этой хворостиной в баню, чтобы там ее пристроить повыше. Чем выше лежит хворостина, чем пар жарче, тем больше будет сохнуть по ней милый.

Часто баня была местом для гаданий. Вот пример типично банного гадания: незамужние девушки выставляли на мороз кто щеку, а кто и определенные части тела, и спрашивали домового, каков будет их суженый. Если тела касалась мохнатая и теплая рука, то считалось, что замужество будет счастливым и богатым. Если холодная, гладкая – это было не к добру .

Для «банного» оставляли в бане веник, кусочек мыла, щелока или золы и немного воды в ушате, благодарили его при выходе. При первой топке новой бани бросали наверх, на печь, горсть соли и закапывали под порогом задушенного черного петуха или курицу. А в бане для «банника» оставляли кусочек хлебушка и соль. Иногда яства.

Вообще баня неразрывно связана также и с русской кухней – супы на Руси всегда были более жидкие, чем во всем мире, звались похлебками, хлебаловом, юшкой, так как жидкое после баньки чрезвычайно потребно. И недаром также более тысячи известных рецептов напитков: киселей, изваров, сбитней, морсов, квасов, медов, пива, браги пились из рожденной для послебанного пира посуде – в братине.

И да с двух рук и так хлебнуть, чтоб в рот не поместилось и окрест потекло!

Помните присказку – «я там был, мед пиво пил, по усам текло, в рот не попало».

Александр Безик